В марафоне, посвященному проекту «Загадки русской школы фехтования», принял участие профессиональный спортсмен, создатель Славяно-Горицкой борьбы, историк, писатель-исследователь, психолог Александр Константинович Белов (Селидор). В интервью специальному корреспонденту немецкого издания «Мир боевых искусств» Константину Слободянюку он рассказал о результатах своих исследований и выводах, сделанных им в ходе этих исследований.
– Что такое славянский стиль воинских искусств?
– У меня своя точка зрения и позиция в этом вопросе. Если мы рассмотрим популярные школы, которые появились после распада СССР, то мотивом создания таковых в большинстве случаев служила задача быть оригинальным и ничего более. Мною была создана теория, согласно которой, как позже выяснилось в 90-х годах, люди мыслят, говорят и двигаются одинаково, то есть определенный стереотип говорит о том, что речь, мысль и движения подчинены определенной пластике. В начале 90-х люди получили возможность высказываться. В ходе жесткого отбора, когда определялось, что есть предметом исторической науки, а в чем науки нет, этот градус цензуры резко снизился, и люди стали высказываться и выдавать предполагаемое историческое за сущее.
В большинстве случаев это были авторские разработки, но проблема состоит в том, что авторы не очень хорошо знали предмет исторического материала, не знали градаций доисторических, а именно монгольский период, домонгольский и послемонгольский. Никто не изучал славянизм с точки зрения этно-культурности, так как для этого существует довольно мало источников. Источники, которыми мы располагаем, – это Радзивиловская, Ипатьевская летописи, а кто-то их вообще не рассматривает. Сегодня есть люди, которые берутся судить спустя 300 лет после произошедших событий. В то же время люди, написавшие эти летописи, высказывались подетально на таком большом пространстве, и это тоже следует учитывать. В 90-х годах никто серьезно этим не занимался. Люди занимались тем, что выдавали за традицию свои собственные представления о ней. Я это очень хорошо знаю по владимирскому рестайлу, потому что мы общались с Бровковым, когда он был жив. Его соединение борьбы самбо и бокса было названо Владимирской традицией рукопашного боя. В какой-то момент он стал думать, что надо бы добавить удары ногами, и решил взять это из кикбоксинга. Меня это очень удивило. Была сделана попытка создать боеспособного бойца, но просто танцующего. Все они тогда, на тот момент, за исключением Кадочникова (это особый разговор), имели очень хорошо отработанную, показательную программу, чего у нас не было никогда. Когда нас пригласили на фестиваль, нам нечего было показывать, потому что мы не занимались созданием спектаклей, а у них спектакль был прекрасно организован. То есть в основе школ того времени был хорошо поставленный спектакль. Спектакль был нужен для самовыражения, привлечения внимания и интереса. У нас всего этого не было, поэтому, когда мы дрались и делали показательное выступление, у нас была одна и та же картинка, поскольку мы не знали, как сделать показательное выступление. Мы просто дрались.
Относительно реконструкции не могу назвать ни одной подлинной школы, за исключением Питерского Скоболя. Их реконструкция манеры телодвижений, которая является общей матрицей плясового телодвижения, более-менее похожа на реконструкцию XVIII-XIX веков.
– Каковы причины реставрации Славяно-Горицкой борьбы? Как происходила сама реставрация?
– Ни одного технического элемента такой давности реконструировать невозможно по одной простой причине. В Восточной Азии совсем другой алгоритм передачи информации – там она передается по принципу школ. То есть у школы есть система ценностей, которая догматически остается верной, и у учеников создается догмат, что менять эту ценность нельзя: каждый новый специалист будет привносить что-то свое, следовательно, школа потеряет лицо, особенно если это касается стилистической манеры. У нас этого сделать невозможно, потому что культурологические акценты менялись значительно, особенно в последнее время, когда мощные командные диалоги советского периода заставляли что-то забывать, а что-то делать. Естественно, это оставило свой отпечаток на всем. В первую очередь, надо знать предмет, прежде чем углубляться в реконструкцию. Нужно очень четко понимать, на что делится хронология изменения традиций. На Руси всегда была традиция городская, городской сцеп. Например, владимирцы идут драться с новгородцами, тверичи идут драться с рязанцами, и нет такого, когда русские идут драться с нерусскими.
Из этого можно сделать вывод, что городской центр является неким этно-историческим очагом. Культура, политика, идеология – все центрировалось в столице маленького феодального государства. Это государство имеет свои специфические культурные манеры в рукопашном бою и борьбе. Для этих городов типичны особая стилистика, манерность. Монголы, в свою очередь, вложили большой отпечаток, особенно в борьбу. Это борьба не в блок, борьба с силовым захватом, броски через спину, чего никогда не было в славянской традиции. Спиной никто не подворачивался, не было прогибов.
Все это хронология, и нужно знать период, потому что, к примеру, когда создается регулярная армия, в петровские времена происходит снятие прусской манеры, где совершенно по-другому будет работать боевая традиция. Никто толком не знает, когда активизировался стеношный бой. Мы не можем сказать, когда стеношный бой возник по хронологии и в какие времена, хотя мы совершенно точно знаем, что это не русское изобретение, а английское.
Стеношный бой абсолютно одинаков для всех народов. Наибольшая популяризация произошла даже не во времена кровавого Ивана IV, а во времена Петра с появлением понятия «линейная пехота». Тогда появились понятия, что нужно держать строй и выполнять боевую задачу исключительно строем, коллективно, и, соответственно, стенка – идеальная конструкция для такой традиции. Потому в те времена происходит реконструкция стеношного боя, так как стенка становится популярнее единоборств.
Прежде чем заниматься реконструкцией, необходимо понимать структуру того, что ты пытаешься вытащить. Ответ мною был найден через 20 лет реконструкций, потому что особенность кулачного боя такова: не все могут быть хорошими кулачниками-индивидуалистами, так как это очень силовой вид, что и отличает европейскую традицию кулачного боя, то есть его надо брать, надо подставляться под удар. И в этом смысл – унизить противника тем, что он тебя бьет, но ничего не может добиться своим ударом, а вот удар одной левой (как раньше говорили), который сбивал его с ног, говорит о многом. Большинство людей так делать не может, и они изобретают другой вид единоборства, когда нет жесткой конструкции и надо быть предельно сильным, а с другой стороны, можно драться и делать то, что ты хочешь. И вот это называется «драка». Нет никаких ограничений.
Они сами себе ставят запрет: не бороться, потому что все равно не умеют этого делать, так как человек смешивает танцевальный и кулачный бой. Это все показывается, как маленький спектакль, за исключением Славяно-Горицкой борьбы и действий Кадочникова, потому что, в первую очередь, у нас была задача построить спарку, при этом отказываясь от миксов американских и т.п.
Люди хороши своими индивидуальностями. Каждый народ хорош таким, каким его создала природа, исторический процесс и культурная традиция.
Когда я приехал с очередной экспедиции, я понял, что ничего не собрал, но увидел алгоритм – взять отовсюду понемногу и создать общую картину. У нас это не полюбили, так как те, кто играл на идею городского очага, – Питер отдельно, Владимир отдельно, Владимирское кружало, Тверская буза – все они, опять же, разбиты по городам, а мы начинаем синтезировать, говорить о том, что есть объединенный стиль, потому что лучшие достижения, они лучшие только потому, что не удалось их воссоздать, поскольку коэффициент подлинности того, что это было именно так, очень низок. В Славяно-Горицкой борьбе никто и никогда не пытался воссоздать реконструкцию, стояла другая цель – создать современное единоборство на основе мотивов систем.
– Каково Ваше мнение о системе Кадочникова?
– Русский стиль, который появился в начале 90-х годов. Мы увидели тех, кто был на слуху, заявляя о себе как о представителях русского стиля. Кадочников нигде не боролся, но его уже все знали, и он тоже себя позиционировал как представитель русского стиля. Что такое система Кадочникова? Наверное, мне некорректно давать такую оценку, но я скажу словами Юджа Кагури, потому что он известен в мире единоборств. В 1994 году он купил права на преподавание и демонстрацию двух техник в Японии: одна из них – боевое самбо, а вторая – Славяно-Горицкая борьба. У него есть своя фирма, где он издает материалы по всему миру. Я его спросил, почему он не купил систему Кадочникова. Он сказал так: «Если мне понадобится плохое айкидо, я поеду на Хоккайдо». Это слово в слово то, что он мне ответил. Что такое «поеду на Хоккайдо», почему на Хоккайдо, а не куда-нибудь еще, я не знаю, но такими были его слова.
Это очень характерная позиция, потому что человек понимает, что представлено там, и может проанализировать опыт восточных школ и на основе этого опыта создать русский суррогат, некий специфический. Но сами мы таким путем никогда не шли. Если есть авторская школа, то лучше обратиться к автору, – неважно восточный он или западный, северный или южный, – чем создавать «переломанный» материал и называть его системой Кадочникова на основании этого. Такое обучение очень мощно, и, вероятно, Кадочников понимает некоторые наиболее эффективные школы восточных единоборств. Я не являюсь специалистом в восточных единоборствах, и поэтому лучше бы это прокомментировал специалист.
Считаю, что система, представленная А.А. Кадочниковым, не имеет никакого отношения к русскому победоносному славянскому стилю, который выиграл мировые войны и одержал победы в сражениях XVII-XVIII веков. Во-первых, ни одно сражение не было выиграно в рукопашном бою. Во-вторых, о каком рукопашном бое идет речь? Если речь идет о единоборстве рукопашном, то в те времена это был штыковой бой, а если это сражение более древнее, то речь идет не о рукопашном бое, а об использовании того оружия, которым был вооружен воин, ведь он не бросает оружие и не хватает противника за грудки.
Умение вести бой с помощью различных приемов единоборств – это дополнительный навык, а не основной, так как сражения не выигрываются борцами или кулачными боями. Сражения выигрываются полководцами и полководческим умением тактически и стратегически организовать действия подразделений. Коэффициент полезного действия в реальном бою в историческом поединке чрезвычайно низок. У нас есть свидетельства того, что новгородцы предложили не проливать кровь, а перейти на кулачный бой и решить вопрос, но это не совсем типичный бой, а скорее, модель развлечения.
Славяно-Горицкая борьба – это некое современное представление о том, каким должен быть рукопашный бой с применением разных видов оружия, в том числе не только голыми руками, построенный на культурно-исторических мотивах эпохи XIII-XIV веков и даже раньше.
В Славяно-Горицкой борьбе нет реконструкции, потому что нет предмета реконструкции. Реконструкция повторяется исторически, а у нас такого нет.
– Какие существуют стадии подготовки в Славяно-Горицкой борьбе?
– Я считаю себя современным варягом. В моей последней книге, которая называется «Последняя тайна варяжской Руси», выражены реконструкция и идеология, и вы не сможете почерпнуть этого в других книгах. Люди не задумываются о том, как это было.
Скажем, кораблевождение в X веке и современное плавание на яхте. Имея и навигацию, и карты, мы знаем, как это сложно. А вот провести 40 гребных кораблей на парусах через проливы, ветра, волны, не потеряв ни одной лодки, еще сложнее. Если не рассматривать вопрос, кто такие варяги, а просто рассмотреть саму идею, то открываются очень большие горизонты для единоборств и систем выживания. Например, психология коллектива в замкнутом пространстве: если среди 12 человек один не гребет или мешает грести, то лодка уже не будет плыть прямо, а будет давать крен, потому что один борт будет грести больше, чем другой. Это люди, которые бо́льшую часть времени находятся в замкнутом пространстве, никуда друг от друга уйти нельзя, можно только взаимодействовать, и, соответственно, вступая в бой, такой коллектив действует очень сплоченно. Веду к тому, насколько боеспособным и отчаянным должен быть коллектив, движущийся неизвестно куда, но готовый решать любую по сложности боевую задачу. Исследуя эту тему, мы понимаем, что в этом коллективе каждый должен быть специалистом в своем деле. Например, отбор в состав викингов происходил именно так – принимали только тех людей, кто в своем деле был лучше других. Таково идеальное понимание дружинности. Дружинность – это такое воинское подразделение, где князь каждого знает лично. В армии такого быть не может.
Особенность Славяно-Горицкой борьбы состоит в решении сверхмощных задач малыми коллективами. Во время подготовки тренируются мастер с мастером, новичок с новичком. Это симметрия. А бой, о котором я вам рассказал ранее, абсолютно несимметричен и неравен. К примеру, если я дерусь с человеком и хочу его убить, а он меня убить не хочет, – это уже асимметрия задачи. Я делаю одно, он делает другое, я легкий, а он высокий, полный и тяжелый. Вот и получается, что нам нужно создавать систему боя, при которой мы можем решить боевую задачу, но при этом абсолютно не совпадаем с противником ни в чем – ни в технике, ни в задаче, ни в умении, ни в навыках.
В Славяно-Горицкой борьбе это взято за основной алгоритм, чтобы построить единоборство, где есть такая система различий. Становится абсолютно очевидно, что оно никогда не может быть спортивным, так как это популяризация. Так вот, пока каратэ было искусством секрета – «один труп, один удар», – это было каратэ. Как только каратэ стало спортом, оно перестало быть каратэ.
Я знаю секрет того, как сделать не очень высокого и не очень большого человека практически неуязвимым, если у него есть система навыков. Мы всегда ищем способ ведения боя с противником и знаем, какой он, как вооружен, что он умеет делать, чего он делать не любит. И это можно назвать идеей Славяно-Горицкой борьбы. Из этого строится система противостояния. А в спорте, в абсолютно стерильных условиях одинаковости, выйти и начать драться друг против друга у меня возможность есть только в том случае, если я дерусь с равным себе противником. В жизни я всегда сражаюсь с неравным противником.
– Как сложена структура подготовки?
– Сейчас сказать очень трудно. Мы переживаем этап развития. Система закончилась, она исчерпала себя на этом моменте. В тот период времени, который был связан с перестройкой и послеперестроечным пространством, она была интересна, ее снимали, о ней рассказывали. Теперь наступило другое время. Это время, в том числе и другой культуры в России. Основным единоборством является Mix-Fight. Оно подавило практически все, поэтому найти свою позицию Славяно-Горицкая борьба пока еще не может и, соответственно, мы не можем сказать, кто является нашим поклонником, с каким составом дружины мы будем решать задачи, где этот состав взять, и потому это чистая теория. Нет смысла фантазировать относительно того, на какие этапы это делится методически. Это можно представить, но всегда нужен материал, чтобы понять, сколько нужно времени на подготовку.
В отличие от спорта, к нам всегда приходили студенты, на которых спорт поставил крест. В свое время у меня занималось по 100 человек, но если рассмотреть боевой ресурс, то он был очень ограниченным, потому что все, кто были более-менее спортивными, ушли в спортивные единоборства, а к нам приходили «чудики», отвергнутые спортом. Методически мне нужно было создать такой метод подготовки, чтобы их обучить, но это совершенно другой подход и совершенно другие условия.
Славяно-Горицкая борьба с того и начинается. Можно обратить внимание на детей, которым, в первую очередь, надо суметь выжить. Мир изменился, и нам помогают выживать. Автомобили ездят там, где им положено ездить. В X веке викингам не помогали выживать, то есть ты вышел на улицу – и начался экстрим. Первое, что приходит на ум в обучении человека – это то, что любой летящий предмет, или движущийся в твоем направлении, должен пройти мимо тебя, и это есть основа твоего выживания. Стало быть, у человека должна быть система рефлексов не пересекать пространство с тем, что движется, – это может быть камень, стрела, топор, все что угодно, – и ты пострадаешь от этого соприкосновения. При обучении ребенка не надо говорить «лови мячик», нужно говорить «отклонись от летящего в тебя предмета», что и приведет к возникновению такого рефлекса. Сначала я должен отклониться, а уж потом понять, что там пролетело мимо, так как в следующий раз я могу пострадать.
Основная задача – навык самосохранения с целью не отклониться от решения боевой задачи, а выполнить ее, соответственно, в первую очередь должен вырабатываться навык защиты, а потом уже все остальное.
– Какова роль ножа в Славяно-Горицкой борьбе?
– Практики ножа в «Славянке» нет, потому что у нас довольно мало людей, и мы не хотим дробить на разные турнирные задачи. Ранее у нас была Федерация ножевого боя Славяно-Горицкой борьбы, но у нас совершенно другой нож, потому что мы отказываемся от спортивности, и одна из нелепостей спортивного ножевого боя состоит в том, что можно получить несколько касаний, и эти касания будут называться очками. Посмотрел бы я на такого человека на улице, как бы он там собирал свои «очки».
Ранение есть ранение. Ранения разделяются на те, при которых ты можешь вести бой, и те, при которых ты уже труп. Проводя такой поединок, мы используем мягкий нож, потому что мы наносим удар так, как человека били бы на улице в глаз или горло. Это все делается мгновенно, и весь поединок длится несколько секунд.
То, что делают школы ножевого боя, которые представлены сегодня в РФ и показывают игру с ножом, у меня как у эксперта вызывает большие сомнения, с точки зрения эффективности и применимости, так как это попытка «спортизировать», но «спортизация» ножа – это нелепость. На улице создавать некий вид танцевальных движений с ножом нереально. И то же касается футбола: люди бегают, гоняют мяч – это интересно и здорово. Футбол собирает миллионы людей по всему миру, но к реальности не имеет никакого отношения. С каким видом деятельности это связано? Ни с каким! То же относится к ножу: это нереальная работа ножом.
